[ShadowMasters]

И вот, когда прошло уже больше года, я, наконец-то, прошла ниремейк.
Кратенько впечатения:

— Мария превратилась в раздражающую тупую пизду, Клара раздражающей и осталась, а вот то, что Капелла сместилась куда-то в ту же степь вызвало у меня неприятное удивление. Я привык к истории про союзников и связи, а не вот так.

— Сабуровы чудесны.

— Баланс сосет, к концу игры у меня умерли только Мария и Виктор, только потому, что три часа ночи и меня не хватило на то, чтобы опять идти через весь Город. Панацея и Порошочек так и остались лежать. А с ними тридцать бутылок чистой воды (память о том, что вода пропадает, напутствовала меня и первые дни я ходила от мусорки к мусорке и от бочки к бочке), десяток яиц, сколько-то курутов, яблоки и еще по мелочи. Надрыв с "вы не можете спасти всех!" вообще не понял, учитывая, что игра дает тебе семь панацей вообще как нефиг.

— Полюбил Оюна; не ожидал. Желал Марку рака жопы; не ожидал вдвойне. С утроенной силой восшипперил бакаруспик; вообще пиздец внезапно. Бурах чудо, солнышко и котенок, причем последнее по его собственному признанию.

— Гриф пиздец, за что. Стаха полюбил заново и зашипперил опять-таки с Бурахом. Петр и Ласка чудесны, да и в целом Приближенных додали.

— Концовки - такое.

серьезные спойлеры

Ночная просто тлен и безысходность, Капелла и Хан покидают Город в составе колонны полубезумных приближенных, Даниил умрет, все умрут, кроме совсем некоторых. Пошто. Какое-то абсолютное стекло, хотя, казалось бы, должно быть зажигательно и по-темному радостно. Представляю, как под Мадригал Генриха Восьмого наполняют Город невозможные чуди. Но, в общем-то, в этом варианте планы Симона с Исидором проваливаются, потому что Город уже не Город, а нечто совсем иное.
Дневная не трен и не безысходность, но у меня лично огромный сквик на все вариации "магия уходит из мира". Не хочу такой мир.
И то, и другое нужно пилить хэдканонами, вдвойне интересно, как будет выглядеть сценарий Бакалавра, если он какой-нибудь будет вообще.

Первые дни восхитительны, потом действие начинает провисать, дня так с седьмого. Когда-нибудь, возможно, возьмусь и перепройду вдумчиво. Пока - ощущение как в шестнадцать, сижу посреди нигде, в сердце пылает огонь, курить не с кем, играть тоже.